confused
В русскоязычной блогосфере наблюдается интересный феномен. Почти единодушно обрушились на американскую судебную систему некогда идеологические противники.Все недовольны приговором учительнице Дженифер Фихтер, которая соблазнила троих несовершеннолетних учеников.
При этом, от изначально рациональных аргументов: слишком суровое наказание (в сравнении, например, с делом Брейвика), культурные различия (в штате, где это произошло возраст согласия 18 лет, а не 16 как в России) и т.п. все непременно скатываются к обвинениям в адрес пострадавших. Причем попытки бороться со стереотипами(например, гендерными, предлагая поместить на место пострадавших 15-летних девочек и учителя)не срабатывают.
Начинаются рассуждения о том, что они доносчики, предатели, соблазнители,
Действительно, дети -плохие взрослые. Скажем прямо, если отбросить всю эту эмоциональную привязанность - тупые, уродливые, карлики! А уж подростки и вовсесексуално озабоченные, агрессивные животные!!! Однако, дает ли это право взрослому дееспособному человек заниматься с ними сексом?
К тому же, мое отношение несколько отличается от описанного. Как-то мне удалось задать одному из подростков примерного этого возраста вопрос. Кем он себя считает: взрослым или ребенком? Он не знал, что ответить. тогда я уточнил, что выглядит он, как взрослый. Тогда он ответил, что это всего 2-3 года, как. так что Дженифер занималась сексом с 3-летними взрослыми.
И второй момент. Соблазнение неопытного и по закону не отвечающего за свои поступки человека, такое же насилие. Только травмирует оно не тело, а душу. О чем пытались говорить родители пострадавших, во время процесса Дело же не в сексуальном удовольствии, а власти над жертвой. Достаточно давно доказано, что насилие сексуально только по форме, а содержанием его является удовлетворение жажды власти.
И наконец. "Жертва сама виновата",- я слышу регулярно. Обычно от людей недалеких, малообразованных и плохо себя котролирующих. В том числе, от людей, совершающих сексуальное насилие. В самом ярком примере, из моего опыта, жертва такого обвинителя не достигла школьного возраста. Так с чего бы это россияне вдруг так массово овладели лексиконом насильников?
Есть такая известная психологическая защита. Ошибочно считается, что сам термин идентификация с агрессором ввела Анна Фрейд (дочь Зигмунда Фрейда, которая стала детским психоаналитиком). В своей работе “Психология Я и защитные механизмы” (1936) — основополагающей в психоанализе работе по психологическим защитам — она, кроме прочего, упоминает случай маленькой девочки, которая «боялась проходить через темный зал из страха перед привидениями. Однако внезапно она обнаружила способ, позволявший ей делать это: она пробегала через зал, выделывая различные странные жесты. Девочка с триумфом сообщила своему младшему брату секрет того, как она справилась со своей тревогой. “Можно не бояться, когда идешь через зал, - сказала она, - нужно лишь представить себе, что ты то самое привидение, которое должно тебе встретиться”. Так обнаружилось, что ее магические жесты представляют собой движения, которые, по ее мнению, должно делать привидение.»
Не менее популярен стокгольмский синдром, многократно описываемый в популярной психологии. В 1973 году в Стокгольме в банке были захвачены заложники. В результате долгого нахождения жертв в руках бандитов (6 дней), жертвы стали оказывать им помощь, способствовали сопротивлению властям, а после освобождения, бывшие жертвы на суде выгораживали людей, державших их в заложниках, а в последствие две женщины даже обручились со своими насильниками. Введение термина стокгольмский синдром приписывается английскому криминалистуНильсу Биджероту (Nils Bejerot), который ввел его во время анализа этой ситуации. Однако он был не первым, кто описал эту психологическую защиту.Психоаналитик Вамик Волкан в 60-х годах 20-го столетия работал в США в Северной Каролине в госпитале Черри для душевных больных. В то время это была сегрегационная лечебница, куда принимали только черных пациентов. Это было на бывшем рабовладельческом Юге за полвека до того как Барак Абама стал первым чернокожим президентом США. Пациенты клиники были черными, а весь персонал - белыми. Волкан пишет: «Я заметил, что чернокожие пациенты госпиталя Черри пыталисьидентифицироваться со своими белыми угнетателями; бредовая вера чернокожего, что он "белый", была явлением довольно распространённым. У двух пациентов была лейкодерма в виде пятен "белой" кожи; они имели полностью "кристаллизованный" бред о том, что они белые.» (Volcan, 1966)
Польский психолог и психиатр Антон Кемпенский (Antoni Kempinski, 1918-1972), бывший заключенный концентрационного лагеря Освенцим, описал типичные случаи, когда в лагерях назначались старшие по бараку из числа узников, и эти люди выказывали даже большую жестокость в отношении своих собратьев по несчастью, чем надсмотрщики из числа нацистов. Они идентифицировались с агрессором в этой экстремальной ситуации в бессознательной надежде, что, если они — тоже агрессоры, то их минует участь всех остальных узников лагеря смерти.
Однако, с чего бы это овладело образованной пишущей публикой? Впервые об это заговорил Ференциеще в 1932 году. Ференци использовал это выражение в особом смысле: речь идет о сексуальной агрессии со стороны взрослых, живущих в мире страсти и вины, против ребенка как существа невинного. Поведение жертвы трактуется как результат страха и полного подчинения воле агрессора; происходящее при этом личностное изменение предполагает "интроекцию чувства вины, присущего взрослому".
Концепция идентификации с агрессором, была предложенна Ференци раньше (еще 1933). Для него это реакция на ситуацию, в которой мы чувствуем угрозу нашей безопасности, в которой мы потеряли надежду на то, что мир придёт нам на помощь и защитит нас, и из которой мы не можем убежать.
Однако, привычная (постоянная во времени) идентификация с агрессором наблюдается и у людей, у которых не было тяжёлых травм, что заставляет предположить, что определённого рода события, которые не принято квалифицировать как травмирующие, часто переживаются как травма и ведут к тем же, что и травма, последствиям. По мнению Ференци эмоциональная депривация или изоляция, а также ситуация, где человек человек находится в зависимости от превосходящей его возможности сопротивления власти, являются такими событиями. Кроме того, идентификация с агрессором является типичной тактикой людей, находящихся в слабой, зависимой позиции; в целом такая тактика играет важную роль в социальных взаимодействиях (она позволяет адаптироваться к угнетённому положению и выживать в нём). Ничего вам не напоминает?
Journal information